Сны.

[daniel-aka-ritsuka]

Предупреждение! Текст лучше не читать, я сам не понимаю, нафига это написано. Мне так захотелось. Никакой смысловой нагрузки ни фото, ни писанина не несут, но особо чувствительная психика может пострадать от количества бреда на одно предложение.
Хочу поблагодарить Ге, Дашку, Макса и Кио за помочь с фотографиями. В общем, я вас предупредил.

Феерический бред!

Каждому человеку снятся сны. Их можно не помнить, можно не обращать на них внимания. Но они есть. И именно во снах зачастую происходят самые интересные истории. И тогда сны перестают быть снами.

Ты прекрасно помнишь, как лег спать, как закутался в мягкое темное одеяло. Приятная усталость разливается по телу и появляется ощущение, что ты куда-то падаешь, медленно и плавно, кружась, как осенние опавшие листья. Ветер подхватывает тебя и несет по своей воле, качает на теплых волнах воздушных потоков. Тебе кажется, что ты становишься прозрачным и тонким и пространство проходит сквозь тебя... Однако, в какой-то момент ты просыпаешься. Этот момент словно граница между тем, что было и тем, что есть теперь. И то, что было будто запечатано в памяти. Его больше нет и сейчас, в данный момент для тебя наступает новая точка отсчета.
Ты поднимаешься с земли и обнимаешь себя за плечи, потому что тебе холодно. Вокруг тебя ледяной свет, пронизывающий тело тысячами прозрачных нитей. Холодное дыхание света остужает тебя и из-за него ты не чувствуешь собственных касаний...

Под ногами шуршат опавшие листья. В звенящих лучах вокруг тебя эти звуки особенно четко слышны и даже как будто осязаемы. Каждое твое движение рождает звук, обозначая тебя в пространстве. Ты словно видишь их черными отрывистыми линиями - настолько они разнятся с белой тишиной вокруг. И тут сквозь нее начинает проступать что-то. Глухим шорохом приближаясь к тебе с каждым шагом...
Тиканье...

Перед тобой как из тумана возникают часы. Их тут так много - словно кто-то специально расставил их тут для тебя. Мягкий шелест стрелок, едва различимые пощелкивания и непрерывное движение. Ты садишься рядом с ними и словно цепенеешь, смотря куда-то в пространство...

Однако, ты понимаешь, что твои руки не пусты. Ты не чувствуешь этого, а словно видишь со стороны, как твои пальцы сжимают флейту. Флейта... При чем тут флейта? Ты и не играл на ней никогда...

Но флейта словно пульсирует в руках - ты слышишь биение ее сердца и нет сил противиться этому зову.

Тебе кажется, что перед тобой полный зал людей. Ты стоишь на сцене, держа в немеющих пальцах тонкий, звенящий инструмент. Твой взгляд устремлен не в зал, а куда-то вдаль, поверх голов зрителей, мимо их радостных, взволнованных, требовательных взглядов. Они замерли в ожидании. И ждут они только тебя...

Твое оцепенение не проходит - желание поднести флейту к губам слабеет и хочется спрятаться от белой пустоты прожекторов перед глазами. Ты кажешься себе слишком маленьким и одиноким, чтобы у тебя был хотя бы один шанс противостоять этому огромному бесформенному, колыхающемуся в белой дымке существу....

Дуновение теплого ветра выводит тебя из небытия незнакомых воспоминаний. Вокруг тебя все та же пустая белая мгла и лишь тиканье часов нарушает ее покой. Может быть, и тебе стоит рискнуть?

Флейта касается губ, принося с собой легкий бодрящий холодок. Губы помнят лучше тебя, что нужно делать. Пальцы легко скользят по лакированной поверхности умершего и оживающего в музыке дерева. И в голубовато-белое марево тикающего забвения несмело вливается музыка.

Как первые лучи восходящего солнца прорезают утренний туман, так и музыка разрезает тишину, разделяя ее на отдельные части, вырастая из нее, как дерево, сплетая корни в белом безмолвии, уничтожая и заполняя его собой. Она все ярче сияет, наполняя краски живительным соком, раскручивая стрелки часов до умопомрачительной скорости, сливая шорохи и вздохи в один сплошной четкий ритм. Стрела, выпущенная из лука, птица, взрезавшая пустынное безоблачное небо, неудержимое чувство полета, восторг, эйфория!...

Снова тиканье... Звуки мгновенно стихают, словно лани, вспугнутые неловкими шагами чужака, замирают, боясь выдать себя перед неизвестной опасностью. Шорох скользящих по циферблатам стрелок закручивает белое марево странным густым студнем вокруг тебя. Ты двигаешься выше.

Осязание больше тебе неподвластно и ты лишь догадками понимаешь, что должен чувствовать в этот момент. Шершавость коры дерева. Холодную гладкость металла. Трепет легкой ткани на ветру. Хрупкую теплоту флейты в замерзших пальцах. Движение воздуха вокруг...

Тиканье... Движение стрелок по циферблату...

Людская выдумка для измерения того, чего не существует.

Их так много. А у тебя, кажется, нет ни единого часового механизма. Твое тело упруго и живо. Может быть поэтому тебе так неуютно среди них.

Ощущение собственной живости, противопоставленной белой молчаливой белизне и умирающему тиканью вокруг заставляет судорожно цепляться холодными пальцами за шероховатую поверхность дерева. Что-то вспыхивает перед глазами, как золотая рыбка в мутной воде...

Золотые искры мерцают, пробиваясь сквозь невесомую дымку ресниц. Отражаясь от потускневших цифр на старом циферблате белые лучи рыжеют и попадают в глаза. Но ты не отводишь взгляда. Словно колосья ржи, ты собираешь лучи в венки и вплетаешь их в локоны. И блеск потускневшей позолоты переливается в стеблях твоих волос.

Тебе кажется, что ты становишься легче. Твердое дерево почти не касается тебя, переставая впиваться в кожу черточками заноз. Тебя покачивает на ветру, как люльку - рука любящей матери. Ты прислушиваешься к ветру, к его шепоту средь облетающих листьев и непрерывного тиканья. Он говорит с тобой...

Он заплетает твои волосы в косы, прозрачными пальцами перебирая пряди. Он обнимает тебя теплым дыханием, живительным потоком проникая в легкие. Ты паришь высоко над опавшими листьями, которые оседают внизу, дабы больше никогда не подняться. И тебе кажется, что перед тобой огромный город, полный людей. Но никого из них тебе не суждено узнать. Они слишком далеко от тебя, отгороженные собственными маленькими интересами и желаниями, пыльные от обрывков пустых слов, что льются на них с экранов телевизоров из радиоприемников, со страниц глянцевых журналов и желтых газет. Ты пытаешься закрыть глаза, но видишь их даже сквозь сомкнутые веки. Они далеко, но они полностью окружили тебя...

Тебе не уйти от их сальных уставших взглядов. Тебе кажется, что ты чувствуешь прикосновения этих глаз - как будто слизни ползут по коже, оставляя блестящий тяжелый след. Как хочется сейчас перестать чувствовать и перестать быть... Если бы магия существовала, ты бы попросил у нее отнять у тебя все пять чувств, чтобы оказаться, наконец, в блаженной глухой темноте небытия...

Но вокруг тебя только холодное белое марево... Да тиканье часов.

Даже флейта не поможет тебе в этом. Ее тонкий голос потонул в шорохе сотен тысяч шестеренок и листьев. Да и кому она нужна теперь? В этой белой мгле...

Разве только самим часам? Ты прикасаешься к холодному стеклу, что спасает циферблат от вторжения внешнего мира. Такое тонкое, слабое... Разве оно защитит от окружающего шума, от белой пыли, что покрывает все кругом? Она все равно забьется в механизм. Рано или поздно тиканье кончится, стрелки умрут, запертые в своем хрустальном гробике и белое небытие станет абсолютным и непроглядным...

Но пока они еще движутся, отмеряя чье-то время. Кто сейчас посмотрел на часы и понесся дальше, создавая движением собственного тела секунды, минуты, дни и месяцы. Ты молчишь и лишь касаешься пальцами холодного стекла за которым бьется механическое сердце, украшенное кристаллом кварца. Холод вливается в тебя стальными пружинами, лунными дисками медных шестеренок и острыми гранями витиеватых стрелок. Ты слышишь, как твое тело заполняет тиканье, как оно льется вместо крови по твоим жилам, останавливая твое собственное время. И белое безмолвие проникает в тебя так же, как проникло оно во все вокруг...

И ты падаешь. Падение непрерывно и больше похоже на покой. Это так странно, что ты перестаешь воспринимать себя и сосредотачиваешься на этом непонятном падении. Так медленно...

Только в падении осталась жизнь и ты падаешь, проходя сквозь белые волны, теряя цвет и яркость, выцветая, как старая фотография из забытого альбома.

Звуки отходят на второй план. Движение прекращается и ты лежишь, постепенно теряя нити реальности. Свет гаснет, застилаемый чем-то белым и тебе уже не понять, что это - туман или простыня.

Твое лицо становится стеклянным и недвижимым, а волосы перемешиваются с высохшей травой и уже невозможно различить и разорвать тонкие сухие ветки деревьев. И только сейчас ты замечаешь над собой бесконечное голубое небо. Оно медленно плывет, как огромный синий кит, переваливаясь в неудобных рамках горизонта. отражаясь в тонких стеклышках часов. Оно неторопливо рассматривает тебя как занятную картину, неожиданно встретившуюся на пути. Ты боишься выдать себя перед этим божественным гигантом, размеренно расстилающимся над тобой. И ты прячешься от него в собственной крошечной тьме....

Ты закрываешь глаза...
И тиканье стихает, забирая с собой белое безмолвие.
Ты снова спишь.

Красноватые отблески опавших листьев окружают тебя. То приближаясь, то отдаляясь, они покачиваются, как множество маятников.Ты вяло отмахиваешься от них рукой...

И просыпаешься.
Красные, суховатые, и тонкие, как крылья бабочек, листья расступаются перед твоим взором. Их множество, но каждый особенный, не похожий на другой лист и в тоже время - совершенно одинаковый в своей непохожести. Перед тобой пестро-красное марево, такое живое и одновременно готовое к смерти в любой момент времени.

Ты садишься на сухой, шуршащий ковер. Алые листья на твоих коленях перекликаются с красными тонкими нитями, оплетающими твои запястья. Откуда они? Крепко стягивая такую хрупкую плоть, нити больно впиваются в кожу. Но ты не чувствуешь боли. Ты просто знаешь, что сейчас она должна быть. Тебе кажется, что еще чуть-чуть и ткань запястий разойдется под нитями, легко, словно расцветающий бутон, обнажая кроваво-красную внутренность, скрытую под лепестками кожи.

Какие тонкие, холодные пальцы... Чьи они? Твои? Нет, ты думаешь совершенно иначе. Они чужие, пересаженные от кого-то. Непослушные и длинные, как нити мулине, сжимаемые металлической поверхностью кольца. Кольцо. Твой взгляд задерживается на нем, а в глубине мозга словно глухой удар биением сердца обозначает стену, за которой закрыты воспоминания. Оно ведь что-то значит, не так ли? Кажется, был кто-то еще... Кто-то близкий тебе, кто носил такое же кольцо и улыбался. Может быть, это его руки? Да, наверное. Тонкие красные нити туже затягиваются на твоих руках. Это должно быть очень больно.

Но боли нет. А есть что-то новое. Эта новизна хуже боли. Ты смутно помнишь боль, как мельком замеченного на улице человека. Ты поймешь, что это она, встретившись с ней еще раз. Если бы сейчас она вернулась, то это странное состояние рассыпалось бы на тысячи осколков, пронзенное острием настоящего.

Но настоящего нет. Есть только это странное новое непривычное... Ты беззвучно шевелишь губами. И снова глухой стук сердца напоминает тебе о чем-то забытом. Было что-то еще. Что-то совсем недавно касалось подушечек пальцев, согревая их сбереженным теплом... Ты протягиваешь вперед руки в тщетной надежде обрести это потерянное, далекое, ускользающее от понимания...

И понимаешь, что в твоих ладонях флейта. Да! Конечно! Она все это время была с тобой! Казалось бы - так просто. Достаточно было протянуть руку и вот тонкое дерево музыкального инструмента снова рядом, и ты больше не ощущаешь этого неопознанного неприятного чувства. Так просто... Ты сжимаешь пальцы и делаешь шаг вперед...

Бабочки алых листьев, шелестя, расступаются перед тобой, пропуская дальше и тут же смыкаются за твоей спиной, отрезая пути к отступлению. Тебе кажется, что ты ходишь по замкнутому кругу, как цирковая лошадка, не в силах побороть гипнотический шорох тысяч тонких красных крылышек. Лапки-веточки легко скользят по твоему телу, навязчивые, как простенькая мелодия из рекламы. Ты мягко отмахиваешься от них. Ты не чувствуешь их касаний, но тебе достаточно знать, что они есть, чтобы нахмурить брови и взмахивать руками.

Алые листья порхают вокруг тебя, непрерывно движутся, стайками садятся на землю, перешептываясь сухими голосами. Ты проходишь сквозь них, пытаясь найти для себя точку отсчета, но вокруг лишь кружение, хороводы красных отблесков листьев, так похожих на отблески фар автомобилей.

Они несутся по жилам автострад - странные черные пятна с ярко-красными огнями глаз. Тебе холодно от них. От их движения вперед, ревущего, словно дикий зверь, от механического ветра, который оглушает и сбивает с ног, от алых капель на блестящих металлических губах бампера. Ты отворачиваешься, не в силах смотреть на них, не желая верить в происходящее. Ничего этого нет. Есть только алые порхающие бабочки...

Листья сплетаются вокруг тебя, паутиной прожилок заполняя твое жизненное пространство. Они так близко, так тесно жмутся к тебе... Словно праздные зеваки, выталкивая тебя на проезжую часть, под колеса машин. Ты с силой рвешься назад и замираешь...

Ты слышишь это слабое, робкое тиканье, больше напоминающее чьи-то легкие шаги. Эти шаги... Слишком воздушные и прозрачные, чтобы быть забытыми. Знакомые... Они сохранились только в этом шорохе стрелок и шестеренок. Как жаль...

Эти пальцы... Шаги.. Сколько всего осталось за той темной стеной памяти, через которую слышится биение сердца? Ты смотришь на белый, восковой циферблат и протягиваешь к нему руку.

Мягкие касания поверхности листа очаровывают. Листья растут из твоей головы, расцветая над ней, словно нимб над головой святого. На лице и губах тонкие прожилки сосудов вычерчивают акварелью крови узор. Ты превращаешься в замысловатую картину. Такие висят в старых зданиях с осыпающейся пудрой штукатурки и пролежнями обоев на стенах. В тяжелых золоченых рамах тонкие листья бумаги трепещут от близкой кончины, пытаясь сохранить свои краски. Но беспощадный свет отбирает у них яркость, замыливая цвета, стирая грани, ослепляя тени. Протянутые руки незнакомок превращаются в тусклые голубые звезды и гаснут, стертые движением стрелок.

Тонкие пальцы трепещут в ожидании касания к зеркальному отражению. Мимолетное движение натягивает цепь и сдвигает машину времени ближе к тебе. Ты заглядываешь в серебристый глаз поверхности и алые бабочки, вспугнутые неловким жестом, разлетаются прочь, оставляя тебя и флейту в одиночестве.

Каждому отмерян свой срок.

Голые ветви деревьев перекликаются с флейтой. Ей хорошо здесь. Наверное, это место напоминает ей дом, потому что поет она особенно жалобно и печально. Так поют только для родных. Ты особо не стараешься - тонкое дерево само знает, что ему делать. От тебя требуется лишь дышать. И ты дышишь, слушая рассказ музыки. Как хочется струиться вместе с ней, поднимаясь в самое поднебесье и переплетаться с теплым живым ветром...

Хочется заснуть в его ласковых ладонях. Но ты и так спишь. Или же нет?.. Музыка ведет тебя дальше. Ей тоже одиноко, как и тебе. Отнятое, потерянное - все вспоминается здесь, в этом странном месте. Извилистые ходы деревьев переплетаются над тобой в причудливом недвижимом танце. Что ты тут делаешь?

Музыка окрыляет, вытягивая из груди острые тонкие иглы. Сколько их пронзило тебя, пока ты шел сюда, сколько оставило внутри тонкие четкие шрамы? И с каждой извлеченной иглой глаза все сильнее застилает белая пелена слёз. Кажется, ты уже плакал однажды. Кажется...

Не твои пальцы с нежностью касаются флейты. Ты здесь лишний и ты понимаешь это. Хочется тихо прикрыть дверь и в полутьме слушать музыку, которая так легко наполняет пространство вокруг. Какая удивительная хрустальная легкость! Как хорошо от нее на душе! Так просто... Тонкая песня флейты шелковыми лентами переплетается с узловатыми ветками деревьев и струится в небо, расправляя огромные белые крылья и унося слабое тело флейты к тому, чьи руки закрывают твои глаза...

Тебе снова холодно. Бесцеремонный ветер забирается под одежду и отбирает последние остатки тепла. А за полем раскинулся город. Обычный, настоящий город с тысячами жизней, с маленькими горестями и радостями. Такой знакомый, такой родной и забытый...

Кажется, что это так просто - сделать шаг навстречу городу, вернуться в точку отсчета, оставить странный лес, часы и алых бабочек тут, за границами реального мира. Нет ничего проще! Надо только проснуться...

Проснуться... Раньше это было так просто - жесткий, пронзительный треск будильника вырывал тебя из блужданий по снам пять дней в неделю. Так просто... Достаточно открыть глаза... Ну, же...

Но твои глаза уже открыты. И перед ними широкой зеленой полосой, перекрывающей все, ложится огромный ненасытный зверь с белыми крестообразными отметинами на тучном одутловатом туловище и острыми оградками зубов. Он не даст тебе проснуться, не позволит перешагнуть черту сна и яви, распутать тонкие красные нити на запястьях. Он всесилен, он страж этих земель, по которым себе суждено бродить огромную нескончаемую вечность.

И имя ему - кладбище.